В современном мире цифрового контента новые медиа-платформы открывают перед разными людьми возможности для выражения своих взглядов и привлечения огромной аудитории. Одним из таких примеров стала история Даррила Купера, аматорского историка с ярко выраженной нацистской одержимостью, который всего за несколько лет достиг вершины популярности на платформе Substack. Его путь от малоизвестного блогера до признанного пропагандиста пересматриваемой истории стал причиной широких обсуждений и критики как в журналистических кругах, так и среди научного сообщества. Изучение этого феномена помогает понять, каким образом опасные и дезинформирующие идеи могут проникать в мейнстрим и каким образом они маскируются под объективный взгляд на историю. Первоначально Купер был малоизвестным любителем истории без какой-либо официальной академической подготовки.
Его интерес к историческим событиям сформировался в ходе личных исследований и прослушивания радикальных подкастов на правых платформах. Формально он не имел ученых степеней, однако это не помешало ему создать собственный подкаст «The Martyr Made Podcast», в котором он начал преподносить историю Второй мировой войны с точки зрения нацистов, что само по себе уже вызывает серьезные сомнения в объективности. Первые шаги Купера были далеко не привычными: он участвовал в эфирах радикальных подкастов, связанных с неонацистами и ультраправыми движениями, которые открыто пропагандировали расизм и антисемитизм. Причем его отношение к таким платформам было неоднозначным – он выражал уважение к так называемой «классовой» подаче информации, считая, что подобные источники более грамотно преподносят определенные идеологические посылы, что выгодно отличало их среди прочих радикальных площадок. Несмотря на то, что его взгляды оставались крайне ограниченными и дискуссионными, Купер смог со временем «очистить» свой публичный образ достаточно, чтобы привлечь внимание широкой аудитории.
В современной медиасреде именно умение преподнести спорные или даже откровенно ложные идеи как «серьезные исторические исследования с нотками критики и параллелей» позволило ему пробиться на крупнейшую платформу Substack, где число его подписчиков превышает 170 000 человек. Его популярность на платформе связана с тем, что он предлагает уникальную перспективу на историю, акцентируя внимание на страданиях обычных немцев во времена нацистского режима и смещая фокус с преступлений, совершенных Третьим рейхом, на сочувствие «немецким жертвам». Это вызывает неоднозначное восприятие: с одной стороны, это можно интерпретировать как попытку понять человеческие судьбы с разных сторон конфликта, но с другой – как попытку оправдать преступления нацистов и пойти на сговор с ревизионистскими теориями. Анализ высказываний Купера показывает глубокую тенденциозность, включающую скрытую и явную антисемитскую риторику. Несмотря на то, что он неоднократно дистанцировался от «низкоинтеллектуального» и грубого антисемитизма, его позиции содержат элементы так называемого «высокоинтеллектуального» антисемитизма, где он тщательно выводит доводы, пытающиеся смягчить ответственность нацистов за Холокост, переложив часть вины на внешние силы или обставины.
Критики обращают внимание на использование Купером источников с сомнительной репутацией и полностью дискредитированных историков, например, таких как Дэвид Ирвинг, известный своими ложными и искаженными выводами о событиях Холокоста. Несмотря на широкую научную критику этих источников, Купер продолжает цитировать их как экспертные мнения, преподнося свою позицию как «взвешенную» и «позволяющую усомниться» в общепринятой исторической версии. Особый резонанс вызвали его заявления, связанные с трактовкой убийств мирного населения и заключенных в концлагерях при нацистах. Купер описывает массовые смерти как результат «организационных недостатков» и «неконтролируемых последствий военных событий», что в значительной степени умаляет намеренную политику геноцида и систематического уничтожения, которую проводил Третий рейх. Кроме того, Купер делает попытки сравнить поведение американских солдат и выживших в концлагерях с действиями нацистов, ставя акцент на «жажде мести» с американской стороны, но при этом умалчивая о настоящих ужасах, которые пришлось испытать плененным и заключенным.
Такое искажение информации направлено на формирование у аудитории более благосклонного отношения к Германии времён Второй мировой войны и, наоборот, на представление союзников в спорном свете. Хотя его позиция для части правого движения и даже некоторых влиятельных лиц стала предметом восхищения и поддержки, ответственность и этические вопросы, которые встают перед обществом в отношении распространения подобных идей, становятся все более очевидными. Государственные и общественные деятели, а также представители мемориальных учреждений, таких как Яд Вашем, не раз критиковали Купера и его риторику как форму современного ревизионизма и косвенного отрицания Холокоста. Актуальность обсуждения вокруг Даррила Купера связана не только с самим фактом существования подобных фигур в медиапространстве, но и с тем, что его аудитория насчитывает сотни тысяч человек, в том числе известных политиков и общественных деятелей. Это свидетельствует о том, насколько важно быть внимательными к происхождению и содержанию источников исторической информации, особенно в эпоху постправды и расширения цифровых платформ.
Появление и популярность таких личностей подчеркивает необходимость развития исторического образования и медиаграмотности, чтобы люди могли критически оценивать поступающую информацию и не становиться жертвами идеологической манипуляции. При этом сообщество профессиональных историков, журналистов и активистов должно продолжать бороться с дезинформацией, одновременно предлагая живую и документально обоснованную историю прошлого, свободную от идеологических искажений. История Даррила Купера – это предупреждение о том, как экстремистские идеи могут найти свой путь в мейнстрим, если им удастся замаскироваться под «объективный взгляд», и какой вред это может нанести общественному сознанию. Важно, чтобы общество не только разоблачало такие явления, но и активно противостояло им, продвигая ценности честности, научной точности и гуманизма в отображении истории.
