Вопрос о правовом статусе Тайваня в международном праве и политике остается одним из наиболее спорных и сложных. Республика Китай (ROC), чья правительство находится в Тайбэе, сохраняет долгую и неоднозначную юридическую историю, изменившуюся с момента принятия Конституции в 1947 году до современных дней. Понимание того, что именно говорит закон Республики Китай о Тайване, помогает лучше увидеть, как менялось представление о государственности и национальной идентичности этого региона и какие правовые проблемы остаются нерешёнными. Исторически Конституция Республики Китай была принята в 1947 году в Нанкине и представляла собой основу правовой системы страны, которая тогда управляла материковым Китаем. Засада состояла в том, что в то время ожидалась реинтеграция Тайваня, который до этого момента находился под японским контролем с 1895 года, после окончания Второй мировой войны.
Однако ситуация оказалась сложнее: фактическое возвращение Тайваня в состав Китая не было чётко закреплено международными договорами, а в 1949 году произошёл перелом, когда на материке была провозглашена Китайская Народная Республика (PRC), а правительство ROC отступило на остров Тайвань. Конституция 1947 года была ориентирована на управление всей континентальной территорией Китая, и после отступления правительства ROC на Тайвань её положения стали практически неприменимы. Например, было невозможно проводить выборы на материке, чтобы занять конституционные должности в Национальном собрании. Тем не менее, для сохранения иллюзии продолжающегося управления Китаем, ROC приостановила проведение выборов на Тайване, позволяя чиновникам, избранным на материке в 1947 году, оставаться в своих должностях вплоть до 1991 года. Эти представители получили прозвище «делегаты на 10 000 лет», что отражало абсурдность и несоответствие правовой системы реальности.
С началом демократизации Тайваня процесс реформ и адаптаций в законодательстве начал осуществляться более открыто и целенаправленно. В 1991 году были внесены первые значительные поправки в Конституцию, направленные на адаптацию её к реальности управления Тайванем, а также на признание территориальной специфики. В результате Национальное собрание было распущено, а новые выборы стали проводиться в пределах Тайваня, отражая сугубо локальную политическую структуру. Особое внимание заслуживает введение закона о кросс-сторонних отношениях 1992 года, который закрепил понятие «материковая территория» и ущемил политические права граждан материка (PRC) на Тайване. Граждане материковой части Китая формально не признаются гражданами Республики Китай; они не имеют права голоса и исключены из политического сообщества Тайваня.
С юридической точки зрения, хотя территория материка и названа частью ROC, на практике она рассматривается как «иностранная» земля с отдельным политическим статусом. Значительным изменением является и то, что в результате конституционных поправок в 1991 году Китайская Народная Республика перестаёт рассматриваться как мятежная группа, а признаётся равноправным политическим субъектом, управляющим материковой частью Китая. Это изменение отражает определённый прагматизм и реализм в подходе к отношениям через Тайваньский пролив, а также акцент на фактически существующем разделении. Процесс тайванизации в законодательстве Республики Китай показывает значительное смещение с «исторических» претензий на всю территорию Китая в сторону признания фактического управления и суверенитета лишь над Тайванем, включая острова Пэнху, Цзиньмэнь и Мацзу. Современная Конституция и связанные с ней поправки формируют политическое сообщество, состоящее исключительно из тайваньцев, отвергая притязания на материку.
С точки зрения международного представительства и идентичности, ROC перестаёт претендовать на представление всего Китая как государство и в дипломатических отношениях выступает от имени тайваньской нации. Такая позиция прослеживается в заявлениях президентов Тайваня начиная с 1990-х годов, включая Ли Тэн-хуя, который говорил о «специальных отношениях между двумя государствами» (Тайвань и материковый Китай). Этот подход предполагает признание Тайваня как независимого суверенного субъекта без формального провозглашения независимости. Демократическая прогрессистская партия (DPP), представляемая такими лидерами как Чэнь Шуйбянь, Цай Инвэнь и Лай Цзин-те, также продвигает идею «одна страна по обе стороны пролива», что подчёркивает равенство и независимость двух политических образований. В то же время позиция Ма Ин-цзю, бывшего президента, близка к классической линии ROC, утверждающей единство Китая, но при этом преподносящей Республику Китай как единственный легитимный китайский государственный субъект, что известно как формула «один Китай, с разными толкованиями».
Оппозиция претензиям PRC и поиска консенсуса в мире лежит в признании фактических изменений, произошедших в Тайване. Многие международные учёные соглашаются, что Тайвань обладает основными критериями государственности: постоянным населением, эффективным управлением, чётко определённой территорией и способностью участвовать в международных отношениях. Однако формальное сохранение автономии под названием ROC и нежелание официально провозглашать независимость создают сложный правовой вопрос о статусе острова. Профессор Ю-Джи Чен из Academia Sinica подчеркивает, что взгляд на статус Тайваня, основанный лишь на формальной непрерывности использования Конституции ROC, упускает из виду глубинные трансформации. По её мнению, благодаря тайванизации и демократизации фактически сформировался новый государственный субъект с 1991 года, несмотря на конституционные формальности, которые сохраняют исторический контекст.
Таким образом, нынешний правовой порядок ROC оправдывает статус Тайваня как отдельного государства. Это аргумент существенно отличается от взглядов таких международных юристов, как Джеймс Кроуфорд, который отвергает статус Тайваня как отдельного государства, исходя из того, что правительство на Тайване не отказалось от идентичности Республики Китай и не провозгласило независимость. Практические последствия такого двойственного подхода проявляются в том, что Тайвань с одной стороны имеет стабильное демократическое управление, развитую экономику и активные международные связи, с другой стороны — находится в правовом и политическом вакууме из-за отсутствия широкой международной признания и угрозы военной агрессии со стороны Китая. Последние события, включая регулярные масштабные военные учения Китая вокруг острова и активность в различных «серых зонах» (например, блокировки, кибератаки, дезинформация), демонстрируют опасность сохранения статус-кво и подчеркивают актуальность обсуждения правового положения Тайваня как политического и юридического субъекта. Юридические споры по вопросу Тайваня дополнительно осложняются, потому что международное право до сих пор не выработало однозначного подхода к суверенитету острова после окончания Второй мировой войны и подписания соответствующих мирных договоров.
Принцип эффективного самоопределения, который многие считают применимым к Тайваню, дополняет и одновременно ставит под сомнение классические основания территориального суверенитета, особенно когда территория имеет долгую историю колонизации, контроля и смены государственности. Внутри Тайваня процесс принятия на основе референдумов решений, включая провозглашение независимости, весьма сложен из-за высоких юридических барьеров и политической поляризации. Угроза использования военной силы со стороны Китая действует как ограничитель политических инициатив, направленных на изменение статуса Тайваня. Таким образом, законодательство Республики Китай отражает эволюцию от конституции, ориентированной на контроль всей территории Китая, к документу, который фактически закрепляет суверенитет Тайваня как отдельного политического и правового субъекта. Эту трансформацию характеризуют не только изменения в тексте Конституции, но и практические политические и правовые изменения, названные в совокупности тайванизацией.
Понимание правового статуса Тайваня равноценно пониманию сложного сплетения международного права, национального законодательства и политических реалий, которые продолжают формировать судьбу этого региона. Призыв к учёту точки зрения Тайваня существенно расширяет дискуссию и позволяет более объективно оценить возможные пути развития ситуации в регионе, а также роль международного сообщества в обеспечении безопасности и стабильности. Глядя вперёд, можно сказать, что дальнейшее развитие статуса Тайваня будет зависеть от множества факторов — от внутренней политической воли на острове, от реакции Китая, от позиций крупных международных игроков и от эволюции международного права. Важно помнить, что за всеми юридическими терминами и конституционными положениями стоят люди с их правами, надеждами и стремлениями к миру и безопасности.
