В начале XX века Британия была непоколебимой морской державой: могучий Королевский флот являлся символом могущества и международного влияния островной империи. Среди всех судов флота особое место занимал линкор HMS Dreadnought — революционный боевой корабль, введённый в эксплуатацию в 1906 году. Он был гораздо быстрее, мощнее и технологичнее своих предшественников и навсегда изменил представления о военном кораблестроении, породив так называемый класс дредноутов. Для общества того времени Dreadnought стал не просто кораблём, а культурным символом, почти священным объектом, отражающим достоинства и амбиции империи. Ни один другой военно-морской объект не пользовался такой популярностью и узнаваемостью в массовом сознании.
На фоне этого могущества и пышных символов появился неожиданный и очень смелый пранк, организованный группой студентов из Кембриджа и их окружения, связанного с тайным обществом и интеллектуальным кругом, известным как группа Блумсбери. Лидером этой выходки был ирландец Гораций де Вере Коул, человек с военным прошлым, но тяготящийся обыденностью и ищущий приключений. Коул славился своими продуманными розыгрышами и вниманием к деталям, а поддерживал его в этом друг и соратник Адриан Стивен, талантливый актёр и участник элитарных интеллектуальных кругов. Кроме них в мероприятии принимали участие писательница Вирджиния Стивен — позднее известная как Вирджиния Вулф, художник Дункан Грант, а также несколько других молодых людей, объединённых желанием подшутить над флотом. Суть мистификации заключалась в том, что пранкеры выдали себя за представителей абиссинской королевской семьи — далёкой и малоизвестной для большинства британцев.
Для создания правдоподобных образов они наняли профессиональных гримеров, которые с помощью театральных костюмов, тёмного грима и традиционных украшений создали эффект экзотических восточных гостей. Интересно, что для сохранения грима и образа люди с участниками мистификации не могли есть, что добавляло сложности. Коул связался с представителями моряков, отправив телеграмму из фальшивого представительства Форин-офиса, где сообщалось, что «князь Мэкален из Абиссинии» прибудет навестить британскую эскадру, и попросил устроить торжественную встречу. Обман сработал: береговая охрана, командование и экипажи кораблей приняли «делегацию» с почётом, устроили им экскурсии по палубам и залам самого Dreadnought — флагмана флота, считавшегося неприступной крепостью и гордостью страны. Во время приёма «гости» вели себя соответствующе — проявляли восторг, обменивались «подарками», а для лучшего эффекта употребляли якобы африканские слова, на самом деле зашифрованные смешанные слова из латыни и греческого.
Некоторые детали, такие как национальный флаг, прийтись заимствовать у султаната Занзибар из-за отсутствия подходящего абиссинского знамени, были частью импровизации и добавили дополнительный комический эффект. Когда обман вскрылся, последствия оказались двойственными. С одной стороны, что нельзя не признать — Королевский флот был поставлен в унизительное положение, подвергся насмешкам и критике, многие в обществе поражались наивности и несерьёзности высшего командования. С другой — участники мистификации, несмотря на явную дерзость, не нарушили законов, и их наказание ограничилось лишь символическим поркой от младших офицеров. В центре внимания публичности оказалась и Вирджиния Вулф, которая позднее рассказывала о происшествии в публичных выступлениях, что лишь усилило легендарность события.
Дредноутская мистификация обросла разнообразными легендами и даже вызывала культурные отзвуки: в 1915 году во время Первой мировой войны, когда один из кораблей Dreadnought заслужил славу, потопив немецкую подводную лодку, в поздравительных телеграммах использовался фразеологизм «Bunga Bunga» — условный клич «королей» из мистификации. В театрах того времени исполнялись песенки на мотив традиционных мелодий, которые тоже комментировали происшествие и сопровождали юмористическую «легенду» абиссинских принцев на судне. История Дредноутского пранка приоткрывает глаза на противоречия британской эпохи: с одной стороны — это время больших имперских амбиций, гордыни своим флотом и технологическим превосходством, с другой — мир остроумных молодых людей, которые, словно вопреки закостенелым структурам и иерархиям, стремились к свободе выражения и игровой насмешке. Пранкеры из круга Блумсбери символизируют собой интеллектуальную элиту, способную одновременно быть серьёзной и игривой, создавать искусство и рушить общественные условности. Сегодня Дредноутский розыгрыш рассматривается не только как забавная история из прошлого, но и как пример культурного явления, свидетельствующего о том, как социальные группы использовали юмор и театральность для критики общества и властных структур.
Это был не просто розыгрыш, а способ задать вопросы о власти, имидже и воспринимаемой важности символов, наглядно показав, как даже самые серьёзные институты могут быть одурачены хорошо продуманной инсценировкой. Память о Дредноутском пранке сохранилась благодаря книгам, интервью и современным исследователям, которые восстанавливают контекст и значение события. Личности, вовлечённые в мистификацию, такие как Гораций де Вере Коул и Вирджиния Вулф, оставили заметный след в истории. Их выходка демонстрирует, что иногда небольшой акт смелой иронии и игры может изменить восприятие общественных символов и открыть новое пространство для творческого диалога. Таким образом, история Дредноутской мистификации является уникальным сплетением театра, политической сатиры и культурного эксперимента, которое продолжает вдохновлять и вызывать интерес многих исследователей и любителей истории.
Этот эпизод служит напоминанием о том, что даже самая неприступная «крепость» может быть обманута, если подойти к вопросу с умом, изобретательностью и долей безрассудства.
