В последние годы мы стали свидетелями заметной трансформации в политической ориентации представителей технологической отрасли. Казалось бы, компания с передовыми разработками, строящая экологичные автомобили в Калифорнии, неожиданно сменила своё политическое лицо и стала поддерживать правые силы, в частности Дональда Трампа. Этот феномен наблюдается не только в случае Илона Маска, но и среди многих других крупных игроков Кремниевой долины. При этом ключевой причиной таких изменений является не что иное, как стремление корпоративных руководителей усилить контроль над своими работниками и укрепить собственную власть, что всегда было корнем бизнеса и политики элиты. Во время последнего срока Дональда Трампа технологический сектор стал ареной активной борьбы трудящихся.
Программисты, инженеры и специалисты множества профилей использовали свои навыки и позиции, чтобы противостоять дискриминации на рабочем месте, выступали против создания технологий, используемых для военных целей и репрессивных мер в сфере иммиграции. Эти активисты запустили кампании, направленные на справедливость и безопасность, например, развили профессию «доверие и безопасность» — специалистов, занимающихся проверкой контента и защите пользователей, что стало ответом на поток дезинформации во время выборов 2016 года. С началом пандемии COVID-19 технологические компании, напротив, захватили инициативу в развитии удалённой работы, которая казалась большим преимуществом для работников. Однако именно это послужило сигналом беспокойства для высшего менеджмента. Руководители технологических гигантов быстро начали предпринимать меры, чтобы ограничить свободы работников: упразднялись открытые собрания, закрывались публичные чаты, где проводилась коллективная работа и обмен мнениями.
Покупка Илоном Маском Twitter и последовавшие массовые увольнения, возвращение к обязательному личному присутствию вместо удалёнки — всё это стало частью повсеместного давления на коллективы рабочих и затягивания корпоративного контроля. Открытая критика руководства и упор на организацию труда стали своего рода вызовом технологической элите. Практики и политики, призванные обеспечить более социально ориентированное развитие технологий, воспринимались как угрозы прибыли и власти. Последствия этого очевидны — массовые увольнения, перенос штаб-квартир крупных компаний в консервативные регионы, ущемление прав сотрудников и поддержка праворадикальных движений. В результате «окно Овертона» — спектр допустимых в обществе норм — сдвинулось вниз, и нынешние стандарты труда в технологических компаниях стали намного более жесткими и репрессивными.
Это явление не ново и имеет глубокие исторические корни. Технологические лидеры убеждают широкую публику, что сегодняшние изменения — результат инноваций и новых реалий, что технологии могут изменить фундаментальные отношения власти между работодателями и работниками. Однако реальность свидетельствует о том, что технологии лишь ускоряют и усиливают уже существующие тенденции в распределении власти, прежде всего в пользу бизнес-элиты. Обещания «гиг-экономики» предоставить работникам свободу быстро уступили место еще большей нестабильности и уязвимости. Новая волна искусственного интеллекта используется для сокращения государственного аппарата и упрощения контроля, а не для расширения трудовых прав.
В фигуре Дональда Трампа технологическая элита, кажется, нашла союзника, готового инвестировать миллиарды в укрепление авторитарных сил, например, в разработку систем для ужесточения иммиграционного контроля и военных технологий. Привычная для Кремниевой долины идея «деструкции» принимает новое, темное звучание — в основе лежит хаос и беспредел, выгодные только избранным. Для того чтобы изменить сложившуюся ситуацию и построить более здоровую и коллективную технологическую индустрию, нужны качественно новые формы организации труда и управления. Во-первых, работники должны осознать свою силу и роль в движениях за общественную справедливость и превентивную борьбу с попытками наступления на их права. Организация в профсоюзы и коллективные движения начала приносить ощутимые результаты, именно из-за этого власть и начала жестко давить на работников.
Во-вторых, важно создавать более устойчивые и разнообразные стратегии объединения рабочих, выходящие за рамки отдельных узких сообществ технологических специалистов. Часто в Кремниевой долине наблюдается раздробленность: профсоюзы и организации работников создаются в рамках конкретных компаний или направлений, вместо того чтобы строить перекрестную солидарность с представителями других отраслей и социальных групп. Такое отношение основывается на ошибочной идее инновационной амнезии — убеждении, что новые технологии и индустрия отличаются от остальной экономики и действуют по иным правилам. Но на самом деле сегодня почти любой сектор и должность имеют дело с технологиями, и только объединение разных групп может поднять общие трудовые стандарты и права. Примером эффективного объединения могут служить солидарные действия внутри профсоюза Communication Workers of America (CWA), который представляет интересы не только работников телекоммуникационной отрасли, но также работников сферы образования, геймеров и сотрудников крупнейших мировых IT-корпораций.
Именно такие формы коллективного представительства позволяют участникам профсоюза видеть свои общие интересы и совместно вырабатывать стратегии противодействия корпоративным злоупотреблениям. Центральным направлением борьбы становится также защита и восстановление гибкости рабочих условий, которая была втянута в кризис во время отступления от удалённой работы и социального дистанцирования. Борьба за сокращение рабочих часов и контроль над собственным временем была изначально важным элементом рабочего движения, но за последние десятилетия эти требования были забыты. Использование новых технологий зачастую привело к тому, что работа стала занимать практически все часы жизни работников, превращая их в живой инструмент корпоративной силы. Сегодня именно борьба за контроль над рабочим временем может стать объединяющим моментом для представителей самых разных профессий и уровней дохода — от высокооплачиваемых инженеров до занятых в гиг-экономике.
Если говорить о более масштабных изменениях, то необходимо отойти от традиционной модели корпоративного управления, которая концентрирует власть и богатство в руках ограниченного круга акционеров и инвесторов. Необходимо создавать новые формы собственности и управления, где ключевую роль будут играть сами работники и пользователи. Кооперативная модель управления технологическими предприятиями — перспективный вариант, позволяющий поднимать уровень подотчетности и коллективного принятия решений. В условиях растущего недоверия к монополиям и крупным корпорациям инвестиции в кооперативные платформы и открытые технологии способствуют формированию более справедливой и инновационной экономики. Однако современные законодательные и финансовые инструменты плохо приспособлены для поддержания таких моделей.
Многие кооперативы вынуждены ограничиваться сравнительно небольшими суммами, собираемыми через краудфандинг, в то время как их конкуренты из числа традиционных стартапов привлекают десятки миллионов долларов венчурного капитала. Для исправления этой ситуации требуется разработка новых политик и экономических механизмов, которые предоставят группам обычных людей реальные возможности для доступа к капитальным ресурсам, будь то создание цифровых платформ, развитие местной инфраструктуры, например, доступного широкополосного интернета, или другие нужды сообщества. Исторические примеры, такие как Закон о сельской электрификации 1936 года, который позволил сотням сельских коммунальных электрокомпаний получить финансирование через Федеральную фермерскую кредитную систему, показывают, что подобные модели демократии в экономике вполне работоспособны и могут быть перенесены в цифровую эпоху. С учётом налогового стимулирования и переориентации инвесторов на долгосрочную социальную ответственность, а не выгоду, можно построить новые эффективные экономические системы, в которых развитие технологий служит интересам широкой публики, а не узкому кругу олигархов. Помимо экономических и организационных мер, существенное значение имеет и этическое переосмысление инженерии и разработки технологий.
Как отмечает программистка и активистка Коралайн Ада Эмк, профессия технолога никогда не была нейтральной. При выполнении заданий, противоречащих моральным нормам и общественному благу, работник обязан сопротивляться или даже увольняться. Однако новая альянс между некоторыми технологическими элитами и политическими правыми старается заставить работников забыть об этом до того, как станет слишком поздно для действий. Таким образом, история поворота технологической отрасли к Трампу — это, прежде всего, история борьбы за трудовые права, за демократию и за контроль, который работники и сообщества должны вернуть себе. Поддержка коллективного сопротивления трудящихся, развитие профсоюзов, кооперативов и открытых технологий, а также изменения в законодательстве могут заложить фундамент здоровой технологической экосистемы будущего.
От технологического сектора требуется не только инновация в продуктах, но и инновация в самом способе организации труда и управления, направленная на справедливость, солидарность и устойчивость.
