В философии моральных теорий утилитаризм занимает особое место, оценивая правильность поступков по их последствиям, а точнее — по максимизации счастья и полезности. Однако существует одна известная проблема, связанная именно с этим подходом — так называемый «неприятный вывод» (Repugnant Conclusion). Эта гипотеза вызывает споры и вызывает у многих ощущение абсурда, но при детальном рассмотрении оказывается, что ее можно обойти, если применить более тонкий и нюансированный подход к оценке качества жизни и страданий. «Неприятный вывод» сводится к утверждению, что, по логике классического тотального утилитаризма, вселенная с огромным количеством людей, живущих с минимальным или посредственным уровнем счастья, предпочтительнее, чем небольшое количество людей, ведущих по-настоящему радостную, насыщенную и полноценную жизнь. Иными словами, большое население с посредственными жизнями вытесняет малое, но с высшей степенью счастья.
Такое заключение кажется на интуитивном уровне непривлекательным и даже аморальным, поскольку упрощает и унижает ценность индивидуального опыта. Критики «неприятного вывода» справедливо указывают на то, что существование миллиардов людей, ведущих лишь посредственную жизнь, не может заменить высококачественное счастье немногих. Кроме того, возникает вопрос о сознательной ценности жизни: была бы морально приемлемой ситуация, в которой можно пожертвовать миллиардами жизней ради счастья меньшинства? Очевидно, что ответ будет отрицательным для большинства этических систем. Однако проблему можно попытаться решить, изменив утилитаристскую формулу оценки. Вместо того чтобы просто суммировать общее счастье всех, стоит ввести фильтр, минимизирующий количество людей, испытывающих хронические страдания и делающих жизнь невыносимой.
Такой подход больше напоминает негативный утилитаризм, который сосредоточен на уменьшении страданий прежде всего, а не только на увеличении общего счастья. Основная идея в том, что стоит присвоить определённый вес несчастным, но терпимым жизням и уменьшить значимость жизней, которые на самом деле не стоят того, чтобы их проживать. В результате утилитаристская функция перестаёт считать приемлемыми миры, где некоторым людям приходится жить в положениях, сравнимых с адом, даже если остальные счастливы. Таким образом, избегается классический вариант «Омеласа», где счастье многих выстраивается на страданиях одного. При этом играют важную роль и социальные факторы жизни.
Например, сама жизнь не ограничивается заменой удовольствий и болей на математическом уровне, а включает в себя глубокие и насыщенные отношения, возможность смыслового взаимодействия и самореализации. Люди с «посредственными» жизнями могут вполне обладать значимыми связями, чувством принадлежности и удовлетворённости, что уже концентрирует внимание на качестве жизни, а не только на её количественном измерении. Применение подобных корректировок к традиционной утилитаристской модели помогает сохранить интуицию о ценности как большего числа счастливых людей, так и о пределах допустимого уровня страдания. Сшей эта «математика счастья» только исходя из максимизации суммарного счастья, выводы будут выглядеть странными и даже неприемлемыми для практики. Включение весов, отражающих глубину страданий, позволяет делать этическое суждение более гибким и приближенным к реальной жизни.
Для примера можно представить утилитаристскую функцию, в которой негативные элементы (люди с существенными страданиями) взвешиваются сильнее, чем позитивные (те, кому жизнь кажется достаточно удовлетворительной). Такая функция может содержать множитель, который удваивает вес страдания по сравнению с весом счастья, что позволит устанавливать моральный порог, за которым жизнь уже считается не стоящей продолжения. Тем самым становится возможным избежать ситуации, когда огромная группа людей с еле сносными жизнями предпочтительнее относительно небольшой группы с высоким уровнем счастья. Естественно, в таком подходе остается пространство для неопределённости и субъективности. Невозможно точно измерить, какой именно уровень страдания или счастья соответствует «приемлемому» или «неприемлемому» уровню жизни.
Такие понятия всегда будут частично размытыми и будут требовать дискуссий. Но именно это отражает сложность реального мира, где мораль не даёт готовых абсолютных ответов, а задаёт направления и ориентиры. Противники таких корректировок могут возразить, что они отступают от чистого утилитаризма и отдают предпочтение негативному утилитаризму, который придает приоритет снижению страданий. Однако именно на этом принципе чаще всего строятся практические и интуитивно приемлемые решения в повседневной жизни и политике. Другой момент связан с тем, что сравнение больших популяций и маленьких зачастую оперирует абстрактными показателями, словно в статистике, а не живыми историями людей.
На практике невозможно объективно измерить и сравнить счастье и страдания таких масштабов без учёта контекста, времени и локальных обстоятельств. Поэтому попытка формализовать утилитарное счастье должна включать и экономическую, и культурную, и психологическую перспективы. Некоторые философы предлагают переключиться с «тотального» утилитаризма на «средний» утилитаризм, где важен не суммарный, а средний уровень счастья на душу населения. Это помогает избежать нелепых ситуаций, когда средний уровень счастья падает до весьма низкого, но количество людей компенсирует это суммарно. Однако и этот подход не устраняет всех проблем и воспринимается некоторыми как неприродное ограничение, противоречащее идее расширения жизни.
В итоге проще всего признать, что утилитаризм нуждается в гибких функциях полезности, допускающих размытие и дифференциацию ценностей. В этом заключается и сила этой философии — она не догматична и открыта к улучшениям и уточнениям. Вместо того, чтобы делать выбор только между крайностями, нужно принимать во внимание разнообразие человеческого опыта и стремиться к уменьшению страданий при одновременном расширении возможностей для счастья. Такой подход перекликается с идеями социальной справедливости и гуманизма. Он сохраняет уважение к жизни каждого человека и не допускает, чтобы жизнь с низким уровнем удовлетворенности приравнивалась к нулю или отрицательному показателю без возможности компенсации.
Это создает более реалистичную этическую модель, способную справляться с дилеммами современного общества. В заключение стоит отметить, что проблему «неприятного вывода» нельзя и не следует рассматривать исключительно в логических или математических терминах. Она является вызовом для всей философии морали, требующим внимания к нюансам, к психологическим и социальным аспектам жизни. Обход этого логического замыкания достигается именно в этих плоскостях — признании сложности жизни и отказе от упрощённых формул, которые не способны вместить всю полноту человеческого опыта.
