В стремительно меняющемся мире медиаландшафт переживает глубокие трансформации, связанные с изменением способов потребления новостей и информации. За последние годы был зафиксирован заметный упадок традиционных СМИ – телевидения, печатных изданий и даже онлайн-новостных сайтов – на фоне значительного роста роли социальных сетей и новых форматов контента, таких как видео-подкасты или водкасты. В условиях, когда внимание аудитории всё сильнее переключается на цифровые и мобильные платформы, важно разобраться, что стоит за этими изменениями, как они отражаются на восприятии информации и почему одна из самых обсуждаемых платформ современности, X (бывший Twitter), сохраняет свою значимость несмотря на кризисы и смену руководства. Опираясь на данные Reuters Digital News Report 2025 года и глубокий анализ медиаэксперта Дэна Уильямса, попробуем понять общие тренды и их последствия. Падение традиционных СМИ уже несколько лет является одной из самых заметных тенденций в информационном поле.
Если обратиться к статистике, то в странах Запада доля аудитории, которая получает новости с телевидения, постоянно снижается практически с 2013 года. Даже пандемия, которая на некоторое время создала небольшой всплеск интереса к ТВ-новостям, не изменила общей тенденции. Печатные СМИ пережили ещё более резкий спад: например, в Великобритании за последние 12 лет число тех, кто читает газеты, упало с 59% до 12%. Телевидение и онлайн-новости также теряют позиции, причём динамика падения в США особенно выражена. Отметим, что доверие к традиционным СМИ в большинстве стран за последнее десятилетие снизилось, несмотря на признаки стабилизации в последние годы.
Такая ситуация заставляет пересмотреть традиционные представления о том, как люди получают новости. В то время как телевидение и газеты долгое время считались основными источниками информации для большинства населения, сейчас наблюдается явный сдвиг в сторону цифровых и социальных платформ. В частности, социальные сети становятся всё более значимым каналом как для новостей, так и для политического контента, особенно среди молодёжи. Что важно, в США этот сдвиг выражен сильнее, чем в Европе или Азии — около 34% американцев считают соцсети основным источником новостей, тогда как в Великобритании и Франции этот показатель составляет около 20%, а в Японии – всего 10%. Рост роли социальных платформ, таких как YouTube, Facebook и X, сопровождался появлением новой волны контент-мейкеров — водкастеров, которые сочетают в своём медийном продукте элементы подкастов с видеоконтентом.
Именно эти инноваторы стали ключевыми фигурами в медийном пространстве, способствуя росту ролей индивидуальных голосов и влияя на формирование общественного мнения. Например, известные личности как Джо Роган, Такер Карлсон и Кэндис Оуэнс в период после инаугурации Дональда Трампа охватили своей аудиторией десятки миллионов человек, демонстрируя силу нового формата. Возникает вопрос, почему именно водкасты стали столь популярны. Ответ скрывается в желании аудитории получить информацию в более личной, человечной и даже развлекательной форме. Традиционные новости часто воспринимаются как сухие или предвзятые, тогда как водкастеры умеют сочетать факты с субъективными комментариями, подачей, нередко с юмором или элементами конспирологии, что делает их привлекательными особенно для молодого поколения.
Именно молодежь, особенно до 35 лет, всё активнее выбирает социальные платформы как главные источники новостей, отодвигая телевидение и печатные издания на второй план. Не менее интересен феномен платформы X, которая, несмотря на прогнозы о её скорой смерти после смены владельца, в 2025 году демонстрирует рост использования и сохранение влияния на информационный поток. Перед приходом Илона Маска X была преимущественно площадкой с доминированием левых пользователей, однако с изменением руководства произошёл сдвиг в сторону правой аудитории. Тем не менее, пока что правое преобладание не настолько выражено, чтобы полностью заменить прежнюю левую доминанту. Заметим также, что альтернативные платформы вроде BlueSky, Mastodon и Threads не достигли серьёзной значимости и практически не влияют на медиакарту.
Стоит отметить, что массовый исход прогрессивных и либеральных пользователей из X повлиял на соотношение сил в медийном пространстве. Хотя многие критиковали платформу за погрешности и непредсказуемость под руководством Маска, уход активной части аудитории ослабил её влияние с левой стороны политического спектра. По мнению аналитиков, было бы полезно для X иметь более сбалансированное представительство профессиональных журналистов и экспертов, чтобы улучшить качество политического контента и дискурса. Проанализировав эти изменения, нельзя обойти стороной проблему дезинформации и её влияния на общество. Несмотря на многолетние дискуссии о «фейковых новостях», текущие данные показывают, что ситуация более сложная.
Большинство так называемых популярных водкастеров и комментаторов предлагают скорее субъективные интерпретации, стереотипы и конспирологические гипотезы, нежели чисто сфабрикованные фейки. Эти персонажи создают убедительные, но часто искажённые нарративы, где факты переплетаются с ложной информацией, что делает противостояние мифам и пропаганде ещё более сложным. Тем не менее, нельзя недооценивать распространённость и вред подобных контентов. Особенно в США, где политическая и образовательная поляризация усиливает влияние подобной информации, количество её потребителей достигает масштабов, способных существенно повлиять на политические процессы и общественное мнение. Проблема заключается не только в самих ложных новостях, но и в умении этой информации находить отклик у аудитории, которая всё чаще ориентируется не на объективные факты, а на эмоциональную и идеологическую ценность публикуемого материала.
При этом остаётся скепсис относительно масштабного влияния социальных медиа на политическое поведение в целом. В научных исследованиях, включая эксперименты с Facebook и Instagram, подтверждается, что соцсети оказывают ограниченное воздействие на изменение взглядов и действий пользователей. Платформы не являются единственной причиной поляризации и радикализации, которую можно проследить на протяжении всей истории человечества. Вместо технологического «разрушения» общества мы скорее наблюдаем эволюцию медийной экосистемы, где традиционные и новые формы взаимодействуют, конкурируют и взаимодополняют друг друга. В заключение можно отметить, что медиаполе будущего будет всё более цифровым, индивидуализированным и мультимедийным.
Утрата позиций традиционных СМИ сродни смене эпох — как в своё время произошло с изобретением печатного пресса. Растущая роль водкастеров и видеоплатформ отражает запрос аудитории на новые форматы подачи, где информация подается с более личной интонацией и вовлечением. X при этом демонстрирует удивительную устойчивость и значимость, становясь важным элементом политического и новостного дискурса, несмотря на вызовы и смену аудитории. Однако вместе с этими изменениями возникают серьезные вызовы: распространение дезинформации, рост фрагментации и поляризации, снижение доверия к традиционным авторитетам. Для сохранения высокого качества общественной дискуссии и устойчивости демократии требуется глубокое понимание происходящих процессов и совместная работа общества, экспертов и технологических платформ над формированием ответственной и информативной медиасреды.
Только так новые медийные технологии смогут стать не угрозой, а инструментом просвещения и объединения.
