В последние годы ситуация вокруг Ирана приобрела критическое значение в контексте безопасности на Ближнем Востоке и глобальных отношений. Израильские авиаудары, направленные на уничтожение ключевых объектов ядерной инфраструктуры и военных комплексов Ирана, существенно подорвали традиционные возможности Тегерана вести классические военные операции. Это стало очевидно после ряда ударов, приведших к разрушению важных ядерных объектов, уничтожению систем ПВО и ликвидации высокопоставленных лидеров Корпуса стражей исламской революции. Вся эта кампания осложнила способность Ирана обрабатывать и запускать ракеты, развертывать беспилотники и использовать авиацию. При этом, несмотря на очевидное ослабление военных возможностей, иранский режим сохраняет значительный потенциал в борьбе посредством асимметричных методов ведения войны, опираясь на сложную сеть прокси-групп и кибероперации.
Идеология и стратегия обороны Ирана базируются на так называемой доктрине «переносного сдерживания» или forward deterrence, согласно которой страна обязана противодействовать угрозам за пределами собственных границ. Именно это учение определяет необходимость нанесения превентивных ударов по потенциальным врагам еще до того, как угроза достигнет иранской территории. Истоки этой стратегии уходят в начало исламской республики и период ирано-иракской войны в 1980-х, когда Тегеран усиленно формировал, обучал и вооружал прокси-формирования для борьбы с режимом Саддама Хусейна. Сегодня эта практика получила более широкое развитие и непрерывно применяется через деятельность Корпуса стражей исламской революции, в частности его подразделения «Кудс Форс», задачей которого считается координация операций за пределами Ирана. Стоит отметить, что несмотря на последовательные удары по военным и научным объектам Ирана, активность прокси-структур региона остается достаточно высокой, хотя уже и с рядом уязвимостей.
Организации, входящие в так называемую «Ось сопротивления» — включая ливанскую «Хезболлу», палестинский «Хамас» и йеменские хуситы — сохраняют возможность атаковать интересы Израиля и Соединенных Штатов, пусть и с ослабленными возможностями и потерями рядов руководства. При этом хуситы, например, продолжают угрожать судоходству в стратегических водных путях Красного моря и Ормузского пролива, что способно существенно повлиять на транспортировку энергоресурсов и международную экономику. За годы сотрудничества с многочисленными террористическими и криминальными группировками, иранская разведка и военные структуры построили всестороннюю сеть агентов и операторов, действующих в различных странах мира. Эти силы способны совершать целенаправленные политические убийства, запугивание и похищения оппонентов и критиков режима, что заметно повышает уровень международной нестабильности. Исторические прецеденты таких действий включают ряд громких инцидентов: убийство диссидентов, попытки похищений на территории западных стран, участие в организации взрывов и террористических атак.
Аналитики отмечают, что операция по устранению активистов и критиков за рубежом остается важным элементом в общем каркасе внутренней и внешней политики Ирана. Значительную тревогу вызывают и угрозы в сфере кибербезопасности. После израильских авиаразведок и ударов были зафиксированы резкие всплески активности иранских и прокси-хакеров, направленные на кибератаки, информационные войны и дезинформационные кампании. Сообщается о многократном увеличении попыток взлома инфраструктуры, банковских систем, коммуникационных сетей и государственных ресурсов в Израиле и за его пределами. Особенностью является использование искусственного интеллекта и продвинутых технологий для быстрого создания фейковых новостей, видеороликов с дезинформацией и пропагандистского контента, призванного манипулировать общественным мнением в пользу иранской позиции.
Такая комбинированная асимметричная стратегия позволяет Ирану поддерживать воздействие на оппонентов несмотря на урон, нанесенный его традиционным военным ресурсам. Прокси-группы, криминальные организации и кибершайфы создают разнонаправленный фронт, который сложно полностью нейтрализовать из-за их разветвленной структуры и скрытности. Оперативное и тактическое управление, вероятно, снабжено многоступенчатой иерархией и масштабными планами преемственности, которые гарантируют выживание ключевых элементов вне зависимости от потерь лидерства. Для Израиля и США необходимость учитывать эту трансформацию военного потенциала Ирана критична. Конвенциональные военные удары и операции становятся лишь частью конфликта, в то время как менее заметные, но не менее разрушительные – атаки с участием прокси, кибероперации и политическое вмешательство – приобретают все более значительную роль.
Эти факторы повышают риски неожиданного и многоуровневого ответа со стороны Тегерана, что влечет опасность эскалации региональной напряжённости и подрыв глобальной стабильности. В итоге, ослабление традиционных вооруженных сил Ирана не ознаменовало утрату его способности вести конфронтацию. Наоборот, это вынуждает страну переходить к более гибким и нестандартным методам сотрудничества с прокси и использования киберресурсов, что затрудняет прогнозирование и построение эффективной контрстратегии. Это создает длительный и сложный вызов для международных игроков, которому необходимо уделять повышенное внимание и формировать комплексные подходы для снижения риска расширения конфликта и минимизации угроз безопасности по всему миру.
