В последние годы Великобритания столкнулась с ростом преступлений, связанных с фальсификацией завещаний умерших людей. Эти мошеннические схемы, в которых преступные группировки создают поддельные документы и незаконно присваивают наследство, становятся все более дерзкими и сложными. В основе таких преступлений лежит эксплуатация уязвимостей в системе пробации, которая зачастую не способна эффективно выявлять и пресекать подозрительные действия. В результате миллионы фунтов уходят из наследственных фондов настоящих наследников, а государство терпит крупные убытки в виде недоплаченных налогов. Истории, подобные тем, о которых недавно сообщал BBC, показывают, насколько серьезна эта проблема и какие вызовы стоит перед системой правосудия и правоохранительными органами.
Одним из ярких примеров стала история сестер Лизы и Николь, которые в конце 2023 года узнали, что у них есть право на наследство от их покойной тети Кристин Харверсон. Это наследство предусматривало ценный дом в Вимблдоне и крупную долю в имуществе, оцененную почти в миллион фунтов. Однако вскоре появилась неожиданная фигура — мужчина по имени Тамаш Сверчок, не знакомый ни с семьей, ни с друзьями покойной, который предъявил поддельное завещание, где он был назначен единственным наследником. При этом были выявлены многочисленные свидетельства, указывающие на фальсификацию — начиная от несоответствий с адресами и временем и заканчивая неправильной юридической формулировкой, которая выворачивала реальные права собственности самой Кристин и её умершего супруга. Нелегитимный наследник использовал уязвимости системы пробации, особенно тех аспектов, которые были упрощены в рамках цифровизации процесса с 2017 года.
Введение онлайн-заявок и снятие необходимости личной встречи с регистраторами сделали процесс более удобным, но одновременно упростили возможность мошенничества. Заявитель мог оформить документы, не подвергаясь тщательной проверке и без лишних вопросов. В таких условиях подделки завещаний, подкрепленные подложными подписями и фиктивными свидетелями, зачастую получают легитимность без нужной проверки. Один из краеугольных камней мошенничества — это так называемый официальный государственный реестр «Bona Vacantia» (латинское «пустое имущество»), где указываются имена умерших без оформленного завещания и явных наследников. Этот публичный ресурс предназначен для того, чтобы помочь выявить настоящих наследников и упорядочить передачу имущества.
Однако мошенники научились использовать этот реестр в своих целях, находя выгодные цели, подавая поддельные документы и быстро получая грант на управление имуществом — грант пробации. Путём искусственного занижения стоимости имущества они избегают значительных платежей налога на наследство, который составляет 40% на суммы свыше 325 000 фунтов. Таким образом этот вид мошенничества не только крадет у родственников покойного их законное имущество, но и наносит вред государственному бюджету. Другие истории, связанные с таким видом обмана, показывают, что преступники выбирают не только одиноких пожилых людей без близких родственников, но и тех, кого даже называют «социально изолированными». К примеру, случай с Чарльзом Хакстоном из Туотинга — одиноким и замкнутым человеком, завещание которого вдруг появилось в пользу Роланда Силя, ещё одного подозрительного наследника.
Этот человек включил в завещание также имущество, которое покойный никогда не владел и не имел к нему отношения. Это ещё более подчеркивает мошеннический характер таких действий и отсутствие контроля со стороны органов пробации. С точки зрения криминалистики и финансового аудита, эксперты выявили целую сеть взаимосвязанных компаний и фальшивых адресов, которые используют лица с венгерскими именами, среди которых упоминались Тамаш Сверчок, Роланд Силя и Бела Ковач. Компании нередко были зарегистрированы с фиктивными адресами или впоследствии аннулированы за непредоставление отчётности, что указывает на организованную преступную группу. Такие схемы, как отмечали специалисты по финансовому мошенничеству, позволяют скрывать преступные доходы через многочисленные счета, затрудняя работу правоохранителей.
Помимо финансовых махинаций, отмечаются тревожные социальные последствия: дома умерших, ставшие объектами мошеннических сделок, подвергаются разграблению, уничтожаются ценные семейные реликвии. В одном из случаев при срочном опорожнении дома погибшего жертвы были уничтожены вещи, имеющие существенную историческую и эмоциональную ценность. В другом — были отмечены случаи превращения таких домов в незаконные плантации для выращивания наркотиков, что увеличивает нагрузку на правоохранительные органы и портит отношение общества к системе наследования. Действия правоохранительных органов зачастую критикуются за невмешательство и медлительность. Жертвы мошенничества вынуждены прибегать к дорогостоящим гражданским искам, чтобы доказать поддельность документов.
Однако отсутствие достаточного финансирования и ресурсов для таких дел, а также сложность юридических процедур зачастую оставляет их без надежды на справедливое разрешение конфликтов. Кроме того, в ряде случаев полиция и органы пробации отказываются инициировать уголовное расследование, ссылаясь на недостаток доказательств или приоритеты в работе. Критики указывают на то, что основной причиной сложившейся ситуации является поспешная цифровизация системы пробации без внедрения необходимых механизмов контроля. Закрытие региональных офисов и перевод оформления завещаний в онлайн-формат привели к потере живого контроля и человеческого фактора, который раньше мог выявить подозрительные случаи, оценить исполнителя и проверить подлинность документов. Некоторые эксперты предлагают использовать современные технологии, включая программы анализа данных и антимошеннические системы, которые уже применяются в страховой и банковской сферах, чтобы выявлять подозрительные паттерны в заявках на наследство.
Значительная роль принадлежит компаниям по поиску наследников — так называемым «heir-finder» сервисам. Их задача состоит в том, чтобы находить юридически правомочных наследников для имуществ умерших без завещания. Однако в неминуемой конкуренции с мошенниками подобные компании все чаще оказываются на переднем плане борьбы за справедливость. Важно, чтобы государственный контроль и законодательство поддерживали такие фирмы, повышая прозрачность и обеспечивая их защиту при взаимодействии с правоохранительными структурами. Тем не менее, для многих семей, потерявших родственников и столкнувшихся с мошенничеством, вмешательство системы приходит слишком поздно или вовсе отсутствует.
Их истории — это не только трагедии отдельных людей, но и знак большого системного кризиса в области наследственных правоотношений. Законодателям, правоохранителям и судебной системе предстоит найти баланс между упрощением процедур и надежной защитой от злоупотреблений. Учитывая рост числа подобных преступлений, эксперты призывают к пересмотру и реформированию системы пробации, внедрению обязательной проверки подлинности завещаний с помощью независимых экспертов, а также к усилению сотрудничества между государственными ведомствами, частным сектором и гражданским обществом. Важен и public awareness — повышение информированности потенциальных наследников и их юридической грамотности, чтобы они могли своевременно распознавать попытки мошенничества и обращаться за помощью. В итоге проблема мошенничества с поддельными завещаниями — это не просто уголовное деяние, а вызов всей системе правосудия и управления наследственными делами.
Решение требует как технологических инноваций, так и человеческой чуткости к деталям. Только так можно защитить не только имущественные права умерших и их законных наследников, но и общественное доверие к судебной системе в целом. Пока же истории сестер Лизы и Николь и десятков других жертв мошенников служат тревожным сигналом необходимости перемен и более серьёзного отношения к вопросам наследственного права в цифровую эпоху.
