В январе 2001 года подразделение по безопасности Управления по борьбе с наркотиками США (DEA) начало получать тревожные сообщения из различных отделений по всей стране. Молодые израильтяне, выдававшие себя за студентов художественных учебных заведений и предлагающие приобрести произведения искусства, на протяжении более года неоднократно пытались проникнуть в здания DEA, а также в другие правительственные и военные учреждения. Еще более странным было их появление у домашних адресов сотрудников DEA и других высокопоставленных федеральных служащих. Такое поведение вызвало подозрения, что действия этих лиц могут представлять собой нечто большее, чем просто попытку заработать на продаже картин. Вскоре DEA квалифицировало эти случаи как «организованную разведывательную деятельность».
Однако целью и заказчиком этой активности оставались неизвестными. Инциденты с так называемыми «студентами-художниками» были зафиксированы более чем в 40 городах США и включали около 130 отдельных случаев. Заявители имели отряды по несколько человек, обычно с водителем и тремя-четырьмя подчиненными, которые ходили по офисам федеральных агентов и даже пытались наладить контакт с ними в неформальной обстановке, используя в качестве предлога продажу кожухов картин, пинсов и прочих «творческих» аксессуаров. Иногда они просто пытались завязать разговор, не скрывая заинтересованности в собеседниках. Самое удивительное – их метод работы.
Они пытались обходить официальную охрану, проникая через черные ходы, парковки и служебные входы. Многочисленные свидетели отмечали, что девушки, входившие в группы «студентов», были очень привлекательны и активно использовали флирт для установления контакта. Кроме того, в багаже многих обнаруживались фотографии сотрудников, планы зданий и даже распечатки с подробностями о группах DEA, что свидетельствовало о серьезной подготовительной работе и осведомленности участников. Несмотря на довольно нелепую маскировку, многие из задержанных не состояли ни в каком учебном заведении. Более того, их рассказы о принадлежности к «Университету Иерусалима» были откровенным вымыслом, так как такого учебного заведения не существует.
Даже указываемая ими Академия искусств Безалель не подтвердила наличие этих молодых людей в списках студентов или выпускников. Более того, значительная часть «студентов» проживала в районах Южной Флориды, в том числе в городе Голливуде, где до терактов 11 сентября обитали известные террористы-смертники. В марте 2001 года Национальный центр по контрразведке (NCIX), связанный с ЦРУ, распространил внутреннее предупреждение о подозрительных посетителях в федеральных учреждениях. Было отмечено, что молодые израильтяне пытались обходить охрану, используя поддельные документы и визы. С тех пор федеральные службы стали действовать более решительно: с марта по сентябрь 2001 года было задержано и депортировано около 140 израильских граждан, обвиняемых во множественных нарушениях визового режима и подозреваемых в шпионаже.
Журналисты начали интересоваться этой историей, но ее освещение в американских СМИ было минимальным. Иные попытки расследования, в том числе сюжеты на телеканалах Fox News и местных станциях в Техасе, позволили предположить, что речь может идти о масштабной шпионской операции, возможно связанной с израильскими спецслужбами, такими как Моссад. Но официальные представители правительства США эти версии либо отвергали, либо отнекивались от предоставления какой-либо детальной информации. Внутри DEA неоднократно высказывались опасения, что деятельность «студентов» была частью более широкой программы разведки. В одном из документов ведомства упоминалась связь между контактами задержанных из Израиля и делами, связанными с наркотиками, в частности с распространением экстази в США.
Управление торгового контроля также сообщало о вовлеченности некоторых израильских преступных группировок в международный наркотрафик, включая территории Флориды и Техаса — именно там были замечены «студенты-художники». Существуют различные гипотезы относительно истинной природы этой загадочной кампании. Одна из них – что это была попытка организованной преступности, связанной с распространением наркотиков, исследовать и оценить работу DEA, чтобы иметь возможность избежать преследования или получить информацию о расследованиях. Другие предположения касаются деятельности израильской разведки – возможно, стажировки агентов, разведывательно-психологических операций или сокрытия наблюдения за террористическими группировками, такими как «Аль-Каида». Несколько спецагентов высказывали версию о том, что вся история была создана как своеобразный психологический прием, нацеленный на дезориентацию и введение в заблуждение американских служб безопасности.
Примечателен и факт минимального внимания, уделенного этому скандалу в мейнстримных СМИ. Одним из ключевых элементов замалчивания могла стать политическая чувствительность темы – отношения между США и Израилем традиционно считаются «особенными», а обвинения израильтян в шпионаже способны серьезно подорвать эти связи. Американские власти не раз пытались сглаживать подобные инциденты, представляя их как неправомерные действия отдельных лиц, не имеющие официального одобрения. Обвинения в адрес Израиля шпионаже не новы. Вспомним дело Джонатана Полларда, бывшего аналитика американской военно-морской разведки, передававшего секретные данные в 1980-х годах.
Этот случай нанес серьезный ущерб отношениям стран и долгое время оставался в памяти спецслужб и политиков. Израиль, несмотря на это, продолжает активно собирать разведывательную информацию, в том числе на территории союзников. Сложный и многогранный характер израильско-американских отношений нередко становится причиной того, что подобные истории либо замалчиваются, либо существенно приглушаются. А тема мощного произраильского лобби в Вашингтоне и его влияния на политику и медиа лишь добавляет эту историю в разряд табуированных вопросов. Несмотря на выделяемую официальными лицами и некоторыми СМИ позицию о том, что «студенты-художники» ни в чем не виноваты и пытались лишь «заработать на продаже картин», факты и свидетельства агентов DEA и других сотрудничающих ведомств говорят об обратном.
Подлинная цель и заказчик операции остаются предметом спекуляций и конспирологических теорий. Некоторые эксперты уверены, что речь могла идти о подготовке к крупномасштабным мероприятиям террористического характера или о дерзком разведывательном проекте. Ситуация усугубляется тем, что материалы и отчеты по делу неоднократно вытекали в прессу, но после кратковременного интереса публикация материалов резко приостанавливалась. Некоторые журналисты, посвятившие расследованию значительные усилия, сталкивались с давлением, попытками дискредитации и даже угрозами. Это подчеркивает степень чувствительности и потенциальной опасности, связанной с раскрытием подробностей.
